Галерея и коллекционер

Печать

Марина Образцова, директор московской галереи «Файн Арт»:

 — Как формируется круг коллекционеров Вашей галереи?

 — Галерея «Файн Арт» существует 11 лет, и за это время у нас накопился немалый опыт общения с коллекционерами, то есть — более или менее постоянными покупателями, которые постепенно становятся собирателями современного искусства. Когда мы только начинали, никакого опыта работы в галерейном бизнесе у нас еще не было, и мы всему учились сами, но в основе всего было понятие репутации галереи, то есть честности во взаимоотношениях как с покупателями, так и с художниками. Конечно, первые покупатели приобретались по личным связям, которые к тому времени уже были. Могу сказать, что ни один покупатель, пришедший в нашу галерею за все эти годы, с нами не расстался: мы постоянно находимся в контакте, что-то мы продаем из их коллекций, что-то они у нас покупают, — то есть это уже дружеские отношения, построенные на доверии друг к другу. За 11 лет работы галереи мы создали порядка десяти коллекций различного объема, осуществляли разовые продажи, пополняли уже существующие собрания. Среди наших клиентов — Московский Международный банк, который уже в течение 10 лет приобретает графику и живопись в подарок своим акционерам, а также для банковской коллекции. В данный момент мы формируем коллекцию одному покупателю — Игорю Маркину, он уже приобрел у нас большое количество работ, в том числе — Э. Гороховского, В. Кошлякова, К. Звездочетова, В. Дубосарского и А. Виноградова, Д. Гутова, Д. Шорина.

 — Как выстраиваются взаимоотношения галереи с коллекционером до и после приобретения произведения искусства?

 — Когда человек приходит к нам в первый раз, он или уже хорошо разбирается в искусстве и знает, что ему надо, или вообще ничего не знает и ему нужен совет эксперта. Но и в том, и в другом случае он заранее собирает информацию о галерее и приходит за конкретными художниками. Галерист должен быть очень коммуникабельным, профессионально подготовленным, способным ответить на любые вопросы.

В отношениях с партнерами всегда сохраняется «человеческий фактор», ощущение доверия, ведь коллекционер (человек, как правило, не бедный и отлично разбирающийся в бизнесе) полностью передает финансовую сторону вопроса галерее, а мы должны ему гарантировать, что те или иные работы, в которые он вкладывает деньги, ликвидны и будут расти в цене. То есть, идет своеобразная игра на повышение цены его коллекции, поэтому он обычно сам активно участвует во всех выставках, дает свои работы, изучает каталоги. В основе отношений — и до, и после покупки — лежит порядочность: совершенная хотя бы раз ошибка — это потеря клиента, который уйдет в другую галерею, и риск для репутации.

 — А какова в этом процессе роль художника, автора приобретаемых работ?

 — Я считаю — и абсолютно в этом уверена, — что художник должен творчески работать и ни в коем случае не вмешиваться в отношения галереи и коллекционера. Когда художник начинает сам продавать картины из мастерской, нарушается весь баланс взаимоотношений и распределения обязанностей. Кроме того, в вопросах продаж наши художники не всегда бывают корректны. В таких случаях галерея, конечно, об этом узнает, и мы прекращаем отношения с такими художниками.

 — Как Вы считаете, может ли идея расширения круга коллекционеров объединить московские галереи?

 — Возможно. В последние годы предпринималось уже несколько попыток объединить галереи, создать некую ассоциацию. Но до сих пор не было достаточно сильного лидера, способного выработать общую концепцию работы. Понятно, что каждая галерея работает по-своему, имеет свое лицо, своих художников (хотя есть художники, которые работают с несколькими галереями). И думаю, что такое объединение необходимо для развития рынка, потому что нужна общая концепция ценовой политики, правил работы с художником, возможностей для построения каких-то совместных проектов. Мы надеемся, что рано или поздно все-таки придем к цивилизованным взаимоотношениям. Поэтому замечательно, что в Москве наконец возник клуб коллекционеров, объединились молодые честолюбивые люди, которые будут обмениваться информацией, проводить выставки — это, безусловно, работает на общее повышение рейтинга как художников, так и коллекционеров. Такие клубы уже есть во всем мире, любовь к современному искусству объединяет в них людей разных профессий, разного бизнеса, помогает им общаться и налаживать деловые контакты, приносит успех в бизнесе. И клуб, создавшийся у нас, будет постепенно притягивать к себе все новых коллекционеров и покупателей.


Коллекционер Игорь Маркин:

 — Игорь Николаевич, когда Вы впервые приняли решение о создании коллекции?

 — Год назад. Собственно, покупать живопись я начал около десяти лет назад. Но создание коллекции — это уже совсем другой масштаб, здесь нужно хорошо понимать то, что делаешь. Разница в том, что если, взглянув на картину, вы понимаете, что она вам нравится, и решаете ее купить, чтобы украсить интерьер, то это просто покупка. А коллекция — это сознательное действие, которое начинается с изучения конкретной работы художника, его биографии, а уже дальше — осознанный шаг — покупка картины.

 — Для чего Вы это делаете? Что для Вас служит причиной создания коллекции?

 — Мне нравится живопись, это основная причина. Картины покупаются, во-первых, с целью получения удовольствия, наслаждения. Задача, которую я ставлю, — это собрать самое лучшее, что сейчас есть на рынке, за период от «шестидесятников» и до наших дней. Думаю, удовольствие — вот основная мотивация в коллекционировании. Можно только смотреть и восхищаться, а можно обладать и получать удовольствие от этого. Кроме того, конечно, мотивами могут служить и украшение стен, и вложение денег, и что-то другое.

 — Отдаете ли вы свои картины на общественные выставки, в музеи?

 — Безусловно. Моя коллекция — публичная, вся она вывешена. Но и в офисе, и в квартире экспозиция «живая» и все время меняется. Я заинтересован в популяризации коллекции, в ее презентации. В этом году на апрельской выставке «Арт-Москва» в разделе коллекционеров выставлялось 10 картин из моей коллекции.

 — Ваши картины выставляются бесплатно или сдаются «напрокат»?

 — Я не беру денег за «прокат» моих картин, более того, я даже сам готов это оплачивать. Есть у меня план закупок, и если он осуществится, то можно будет сделать интересную выставку и выпустить каталог коллекции.

 — Изменилось ли что-нибудь в Вашей жизни с тех пор, как Вы стали собирать коллекцию?

 — Прежде всего, появились увлечения, которые занимают очень много времени. Во вторых, пришло понимание. Ведь, на самом деле, девяносто пять процентов людей этим пониманием живописи не обладают.

 — А каким Вы видите будущее своей коллекции? Продолжат ли ее Ваши потомки?

 — Так далеко я не заглядываю. Просто надеюсь, что за несколько лет она разрастется до уровня музея, и это будет несколько сотен действительно первоклассных работ. Ведь сейчас у многих коллекционеров собрания состоят в основном из подаренных художниками картин или купленных дёшево по случаю — а это далеко не всегда первосортные работы. Когда моя коллекция станет достаточно большой, я буду ее выставлять, а потомки — это слишком далеко.

 — Каково отношение к коллекционированию у вас в семье и среди коллег по работе?

 — Коллекция частично развешена в офисе, и мои коллеги просто смотрят на живопись, а семья меня поддерживает, когда я решаю купить новые работы. Думаю, у человека, который, собирает картины, повышается его собственный «рейтинг», и если это занятие популяризировать, то возникает множество новых знакомств, совершенно отличных от тех обычных контактов, которые я имею по работе.

 — А какие приобретения Вы считаете наиболее удачными?

 — Не так давно моя жена приобрела известную картину Дубосарского и Виноградова «Уорхол в Москве». Пожалуй, Кошляков, это наш художник номер один, из нового поколения. Кроме того, у Эрика Булатова сейчас есть уникальные вещи, и скоро они будут приобретены и привезены в Россию. Стоят они дорого, и до сих пор, насколько мне известно, никто картин этого художника в Россию не привозил. Только что куплена очень важная работа Семена Файбисовича.

 — Решение о поддержке Венецианского биеннале принадлежит Вам?

 — Я спонсор каталога Русского павильона на биеннале. В Венеции будут выставляться Кошляков, Звездочетов, Дубоссарский и Виноградов. Это наша «тройка лидеров» в новом поколении художников, и работы всех троих есть в нашей коллекции. Кроме того, в поддержке Венецианского биеннале есть и мой собственный четкий интерес: я постараюсь, чтобы часть выставленных работ оказалась в моей коллекции.

 — Как у Вас выстраиваются отношения с художниками и галеристами?

 — Практически все работы я покупаю в галереях, лишь некоторых художников знаю лично, как, например, Эрика Булатова, и покупаю напрямую. Работы эти достаточно дорогие, и наши галереи не могут привезти их в Россию для коммерческой выставки. Галерея имеет скидку от художника, и, как правило, в итоге цена не слишком отличается от той, за которую я купил бы картину, минуя галерею.

 — Несколько лет назад стало популярным создание корпоративных коллекций — крупными банками, например. А как Вы относитесь к идее корпоративности в этом бизнесе?

 — Наша коллекция — это коллекция фирмы «Прома». Что касается корпоративности, это сложный вопрос. Ведь в любой корпорации это всегда коллекция какого-то одного лица, как правило, руководителя, президента, и поэтому нет особой разницы, личное это собрание или корпоративное. Коллекция Инкомбанка, например, отличалась довольно странным подбором материала, но там были и безусловно хорошие вещи. Когда эта банковская коллекция ушла с молотка, некоторые работы оттуда оказались у меня.

 — Расскажите немного о ценах на картины, об их динамике.

 — Уверен, что со временем западные и российские цены на художников с мировым именем и значением выровняются. Салонная же живопись и у нас, и на западе сегодня стоит примерно по 500 долларов. Есть очень мало имен, о которых можно сказать — идут «в гору»: это Кошляков, Дубосарский и Виноградов, может, быть, еще два-три. Работы этих художников ежегодно дорожают примерно в два раза. Причем это касается только их первоклассных вещей, есть ведь и, скажем так, «второй сорт», цена которого остается на том же уровне. Что касается всех остальных, то существует такая тенденция: пока художник живет, он не дорожает. Он и пять лет назад стоил 10 тысяч, и сейчас 10. Срок дорожания в живописи очень долгий.

 — А о какой работе мечтаете Вы как коллекционер?

 — Мне хочется покупать современное западное искусство. Мне кажется, что пока я к этому не готов, в силу недостаточного моего образования: нужно еще многое узнать, изучить. И еще хочется сделать уникальную вещь в России, такую, какой нет ни у кого: создать обобщенную коллекцию нашего и западного искусства. Поставив рядом, сравнить. Но это как бы мечта процесса, а «конечной» мечты у меня пока нет.

 — Что Вы имеете в виду, говоря — многое узнать и изучить?

 — Например, выяснить рейтинги, понять, что сейчас актуально в мире, какие существуют тенденции. Очень сложно сделать мировой «срез», потому что разные люди имеют совершенно разные вкусы. Хотя бы Германия и Франция: как на этом уровне понять, что является «топом»? Это можно сделать, посетив не меньше десятка европейских музеев, изучив цены, биографии, качество. Необходимо посещать международные выставки современного искусства. Все это необходимо для того, чтобы коллекция была актуальной сегодня и не теряла своего значения со временем. А в Москве действительно качественных выставок мало. Самая серьезная выставка, пожалуй, — это «Арт-Москва», на остальных качество живописи, в целом, очень плохое. Наихудшее — это сплошная салонная живопись, которая существует только для украшения стен, например вместо недорогих обоев, и от нее на выставках рябит в глазах. Сбивается какая-то планка в восприятии, и в этом мусоре можно заблудиться. Хотя, возможно, я слишком жестко смотрю на живопись.

 — И, наконец, что вы могли бы посоветовать тем, кто только задумывается над созданием собственной коллекции?

 — Прежде всего, не покупать «мусор», а думать и учиться разбираться. Вы должны получать удовольствие от картин — а если этого нет, если нет понимания качества живописи, значит, больше смотрите и думайте.


Президент Клуба коллекционеров современного искусства Михаил Царев:

 — Идея создания клубов «по интересам» в последнее время снова становится актуальной в нашей стране. Много также говорится о возрождении российских традиций коллекционирования и поддержки искусства. Что стало причиной создания Клуба?

 — Сама идея такого клуба не нова, во многих странах подобные организации и ассоциации коллекционеров существуют достаточно давно. Скорее всего, у нас эта идея родилась из общения с другими коллекционерами, художниками, галеристами. Мы, небольшая группа людей, интересующихся современным искусством, пришли к выводу, что сейчас — самое подходящее время, чтобы организовать такой клуб и продемонстрировать свою заинтересованность в том, что создают сегодняшние художники. Мы не преследуем каких-то высоких художественных целей и стараемся держаться вдали от искусствоведческих споров о том, что такое современное искусство, что лучше или что хуже, и т.п. Клуб объединяет людей, для которых коллекционирование — это хобби, поэтому одно из главных требований для вступления — это чтобы искусство не было для члена Клуба бизнесом, средством зарабатывания денег. Конечно, коллекционеры тоже зарабатывают, если продают свои картины. Но все-таки главное, что движет членами клуба, — это коллекционирование как хобби, и это интерес к творчеству художников, которые живут и работают в наше время. Нам интересны те художники и то искусство, которое имеет собственную индивидуальность, а не только коммерческие цели. Как правило, наши коллекционеры собирают для себя и часто даже не называют это коллекцией, а просто покупают работы, которые им нравятся. Кроме того, важно, что идея коллекционирования и поддержки искусства в России существует, и такие коллекции всегда были частью национального достояния российской культуры.

 — Каковы, на Ваш взгляд, мотивации у российских коллекционеров?

 — Мне трудно говорить обо всех, потому что каждый коллекционер — это индивидуальность, каждый этим занимается по каким-то своим причинам. Сейчас, когда рынок современного искусства у нас только зарождается, вряд ли картины собирают ради вложения денег. Большинству коллекционеров, которых я знаю, просто нравится это занятие, нравится современное искусство. Кроме того, мотив возрождения российских традиций коллекционирования у многих присутствует вполне отчетливо. Нас искренне огорчает совершенно неоправданный недостаток интереса к современному искусству, в первую очередь со стороны государственных органов и бизнес-элиты, часто не старающихся понять и, как результат, отвергающих его. Своими коллекциями мы стремимся показать, что современное искусство, безусловно, заслуживает внимания.

Кроме того, одной из целей Клуба мы видим изменение представлений о коллекционировании: например, повышение значения создания корпоративных коллекций. До кризиса их было у нас немало, многие банки инвестировали средства в собрания произведений русского искусства. Но чаще всего это было искусство, не вызывающее ни у кого сомнений: Малевич, Кандинский, Айвазовский, другие известные художники. А современное искусство рассматривалось как «второй сорт», и многие компании не уделяли ему внимания. Вот почему мы в рамках программы Клуба уже планируем несколько мероприятий с крупными западными компаниями — такими, как UBS, Deutsche Bank, DaimlerCrysler, то есть с теми, которые известны своими корпоративными коллекциями, уже ставшими частью национального достояния своей страны.

 — Заинтересован ли Клуб в привлечении региональных и международных членов?

 — Если говорить о российских регионах — для нас это прежде всего Санкт-Петербург, где в конце июня этого года мы отмечаем первую годовщину Клуба. Таким образом мы планируем принять участие и в праздновании 300-летия города, представив Клуб и его деятельность питерской общественности. Коллекционеров из других российских регионов в Клубе пока нет, но думаю, что если появятся интересные кандидатуры, мы можем предложить им членство. Основной принцип вступления — это рекомендации по крайней мере двух действительных членов Клуба. Однако мы никого специально не приглашаем, так как не видим необходимости специально заниматься рекламой Клуба, делать из него некую общественную организацию. Тем не менее, в составе Клуба есть западные коллекционеры, которые живут и работают в Москве, и наши зарубежные коллеги проявляют большой интерес к сотрудничеству. Так, в апреле на Арт-Москву приезжал президент и несколько представителей Французской Ассоциации коллекционеров, у нас с ними постоянные отношения, мы планируем совместные выставки и проекты. Кроме того, наши коллекционеры получают приглашения от организаторов крупнейших международных художественных ярмарок — Арт-Базель, Арт-Берлин, Ассоциация Австрийских галерей. Поэтому мы с полным правом называем наш Клуб международным.

  • Мы поддерживаем цели и задачи Клуба и оказываем возможное содействие в их достижении.
  • Мы верим в необходимость частной поддержки современного искусства.
  • Мы видим пользу в обмене информацией о современном искусстве и своих коллекциях. Однако мы будем строго соблюдать конфиденциальность в отношении информации о частных коллекциях и членах Клуба.
  • Мы будем добиваться гармоничного сочетания своих личных интересов в современном искусстве и интересов Клуба. Мы будем использовать имя Клуба для достижения своих личных интересов при условии, что это не расходится с интересами Клуба и других его членов.
  • Мы соглашаемся с тем, что расхождения в личных взглядах и вкусах относительно современного искусства не мешают нам поддерживать дружеские отношения.
  • Мы с уважением относимся к решениям членов Клуба по оказанию моральной и финансовой поддержки отдельным выставкам, галереям и художникам, даже если это не отвечает нашим взглядам и вкусам.
  • Мы с уважением относимся к решениям Президента и Совета Клуба и готовы высказывать свое мнение, делать конструктивные предложения и рекомендации.
  • Мы уважаем и поддерживаем репутацию Клуба и других членов Клуба. Репутация Клуба нам так же важна, как наша личная.
  • Мы будем рекомендовать в члены Клуба только достойных с нашей точки зрения коллекционеров и ценителей современного искусства.
Кодекс членов Клуба Коллекционеров современного искусства

 — Какова структура Клуба и как часто проводятся заседания?

 — Что касается структуры, у нас нет строгой иерархии в распределении обязанностей. Шесть учредителей Клуба образуют Управляющий совет, есть президент (которым я являюсь) и менеджер (который ведет ежедневную операционную работу). Все обязанности мы распределяем между собой в зависимости от того, у кого есть время, потому что все мы прекрасно понимаем, что помимо данного хобби, у каждого из нас есть основной бизнес. Поэтому так трудно собираться часто — кто-то постоянно в командировке, на встречах, просто очень занят. Но мы все время общаемся по телефону, встречаемся на совместных мероприятиях, выставках.

 — Какие мероприятия вы планируете провести в ближайшем будущем?

 — Во-первых, Клуб является одним из партнеров Венецианского биеннале, которое пройдет в середине июня этого года — безусловно, это даст дополнительные возможности представить наших коллекционеров на европейском и международном уровне, и надеюсь, что там завяжутся отношения с другими зарубежными ассоциациями. В конце июня — празднование годовщины Клуба в Санкт-Петербурге, потом — летняя пауза, осенние мероприятия начнутся в сентябре-октябре. Мы планируем осенью продолжить венецианскую тему: если в мае мы представляли наших художников — будущих участников биеннале в основном через их прошлые работы, то осенью мы покажем московской публике именно те работы, которые были представлены в Венеции.

В дальнейшем планируются мероприятия для более узкого круга членов Клуба и приглашенных коллекционеров, с участием галерей — наших партнеров и тех художников, которых они представляют. Интересуют нас и корпоративные мероприятия, когда какая-то компания проводит выставку. Основная идея такой деятельности — в рамках подобных событий объединить предпринимательский интерес, интерес коллекционеров, а также интересы художников и галерей, то есть то, что, на мой взгляд, является движущей силой для развития имиджа современного искусства.

 — Есть ли у Клуба свое печатное издание или веб-сайт?

 — Мы уже зарегистрировали свою электронную страницу в Интернете, и ее информационное наполнение и развитие входит в наши ближайшие планы. Раз в месяц мы информируем членов Клуба о ближайших выставках и других событиях. А к концу года планируется выпуск ежегодника Клуба, и уже есть идеи по его презентации. Думаю, пока для Клуба этого достаточно. Что касается публикаций, наше преимущество в том, что мы чувствуем себя достаточно свободными в выражении своего мнения, потому что, как я уже сказал, не претендуем на определение каких-то тенденций или направлений в современном искусстве. Для этого есть профессионалы — искусствоведы, критики. А когда в основе мотивации лежат личные впечатления коллекционеров, с этим очень трудно спорить. Однако я уверен, что сам факт появления такого объединения коллекционеров-единомышленников, которые являются одновременно руководителями и сотрудниками крупных компаний и оказывают влияние на деятельность множества людей, — это попытка в какой-то мере изменить мировоззрение и общественные стереотипы. Можно по-разному относиться к современному искусству, любить его или не любить, но наша цель — привлечь к нему внимание, потому что даже отрицательное отношение намного лучше, чем отсутствие какого-то отношения вообще.


Директор благотворительного фонда Kolodzei Art Foundation Наталья Колодзей:

Наталья КОЛОДЗЕЙ — исполнительный директор благотворительного фонда Kolodzei Art Foundation, в основу которого была положена семейная коллекция произведений современного искусства. Искусствовед, автор публикаций по истории искусств на русском и английском языках, куратор Берген Музея в Нью Джерси, США, аспирантка Университета Ратгерс.

 — В феврале 1991 года при поддержке наших американских друзей мы создали благотворительный фонд Kolodzei Art Foundation, Inc. Фонд организует некоммерческие выставки в музеях и культурных центрах, обмены между художниками, помогает российским художникам с художественными материалами. Основой служит наша коллекция, которую моя мама Татьяна Колодзей начала собирать более 35 лет назад. Сейчас коллекция насчитывает несколько тысяч произведений: живопись, графика, скульптура работы более чем трехсот авторов из стран бывшего Советского союза.

Одна из главных целей Фонда — развивать интерес к русскому искусству на Западе, для этого в 1995 году под эгидой Фонда создана Международная Ассоциация коллекционеров современного русского искусства.

 — Трудно ли сегодня открыть галерею в Америке?

 — Открыть галерею несложно: зарегистрируйте предприятие, наймите бухгалтера, арендуйте помещение, выберите художников. При этом неплохо иметь тысяч триста долларов, чтобы хоть как-то начать работать — сюда входит и аренда, и первые 2-3 года работы, в которые нужно просто выжить и свести концы с концами. Очень важно выбрать место для галереи: для каждого направления галерей — свое. В Нью-Йорке, если вы ставите чисто коммерческие цели и хотите привлечь больше народа, то это Сохо. Можете, конечно, открыться и в Гарлеме, но... На 57-й улице, практически все галереи уже имеют свои списки коллекционеров, поэтому начинающей галерее русского искусства там открыться очень непросто. Я бы сделала это в Челси или в Сохо.

 — Много ли в Нью-Йорке галерей, которые занимаются русским искусством?

- К сожалению, не так много. Публика, которая интересуется русским искусством, хочет, чтобы их было больше. Из русских галерей есть: Mimi Ferzt, Grant Gallery, InterArt. Есть также ряд галерей, которые работают с уже известными на международной арене искусств русскими художниками, такими, как Гриша Брускин, Илья Кабаков, Борис Михайлов, Сергей Бугаев (Африка) и многими другими. Также существует практика, когда галереи более коммерческого направления работают с молодыми художниками из России и «раскручивают» их.

 — Какова технология «раскрутки»?

 — В России раньше была очень сильная школа, и любой художественный университет давал хорошую практическую подготовку. В Америке подготовка другая, основанная на более концептуальном мышлении. Многие русские художники хорошо владеют техникой и вполне профессиональны. Дилеры и галеристы выискивают молодежь на свой вкус, а стилистику они уже вырабатывают совместно. Кроме того, они знают рынок, знают, где, как и что именно можно продать. Вначале, в первые два-три года, вкладываются огромные деньги в то, чтобы имя художника постоянно где-то звучало, в рекламные страницы прессы, съемки фильмов. Здесь мы говорим о сугубо коммерческом рынке: любая галерея — это бизнес, и если она не рентабельна, ее нужно закрывать или переводить в статус музея.

 — Чем американская политика государства по отношению к современным видам искусства отличается от российской?

 — Мы привыкли считать, что у нашего министерства культуры очень маленький бюджет. В Америке федеральные власти выделяют средства в National Endowment for the Arts и National Endowment for Humanities, которые поддерживают государственные музеи. Кроме того, при реализации строительных проектов 3% бюджета выделяется на закупку предметов искусства. В основном современное искусство поддерживается коллекционерами, галеристами, а также корпоративным и частным спонсорством.

Наш Фонд почти все свои проекты осуществляет за счет поддержки спонсоров. Эти средства по всем американским законам налогами не облагаются. Мы постоянно работаем с другими фондами: корпоративными, частными, коммерческими. Любого спонсора и в России, и в Америке нужно «воспитывать». Соответственно, фонды и корпорации, которые могут быть заинтересованы в русском искусстве, тоже нужно воспитать. Например, мы делаем некоммерческие выставки, читаем лекции, приглашаем потенциальных спонсоров на различные проекты.

Интересны взаимоотношения галерей и коллекционеров. Как это происходит в Америке?

 — В Америке, да и в Европе тоже, существует целая система взаимоотношений между художниками, галереями, дилерами, аукционными домами и коллекционерами. Есть ценители искусства, которые получают удовольствие от собирания, другие инвестируют в искусство. Присутствует и деловой подход: поддержка общественной репутации в светских и политических кругах, изменение социального статуса и положения. Многие коллекционеры проходят осознанный путь от частной коллекции к созданию общедоступного музея. С появлением информационных технологий, интернета, с расширением сведений об аукционных домах и галереях многие современные коллекционеры стали удачно совмещать некоммерческий идеализм с прагматизмом, поскольку инвестиции в искусство всегда соединяли в себе удовольствие и способ самовыражения и в определенном смысле являются более защищенными, чем биржевые ценные бумаги. Инвестиционные стратегии должны базироваться на знаниях о возможности найти работы ниже рыночной стоимости, а также на советах хороших экспертов. Поэтому для разных целей собирания существуют разные рыночные механизмы и структуры. Практически каждый музей имеет свой круг коллекционеров и любителей искусства. Очень популярны «клубы молодых коллекционеров», объединяющие любителей искусства до сорока лет. Музеи активно привлекают молодежь меньшими, чем у старших, ежегодными членскими взносами, воспитывают ее, чтобы в будущем она поддерживала искусство и собирала коллекции. Популярны также различные клубы коллекционеров в разных областях искусства, от живописи, графики, скульптуры и фотографии до декоративно-прикладного искусства. Я, к примеру, принадлежу к престижному клубу коллекционеров графики (Print Club of New York), число членов которого ограничено до 200 человек. Это частный клуб с членскими взносами, ежегодно мы заказываем у разных художников графику тиражом в 200 экземпляров, в подарок каждому члену клуба. Раз в месяц мы встречаемся, общаемся, приглашаем кураторов и экспертов по печатной графике. В этом клубе также состоят несколько галеристов, и если у членов клуба возникает желание пополнить свою коллекцию, они вместе выбирают работы.

 — А что такое корпоративная коллекция в США?

 — Практически каждая корпорация в Америке имеет своего эксперта и свою коллекцию. Изначально это начинается с оформления офиса: это своего рода лицо корпорации, часть ее имиджа. Они показывают, что поддерживают искусство. Сейчас среди корпораций проводится политика арт-лизинга, то есть проката картин для офисов. Коллекция всегда связана со страхованием, с тем, что нужно платить за хранение, оформлять работы, нанимать персонал для ухода за коллекцией — а это большие расходы для корпораций. Чаще всего работу стараются купить, но иногда за определенный процент от стоимости ее берут в аренду. В основном стараются взять произведения классиков, возможно потому, что не могут позволить себе их купить. В США аренда работ позволяет коллекционерам и музеям получать доходы не распродавая, то есть сохраняя коллекции, или давая возможность приобрести произведения в рассрочку. Аренда работы почти всегда (за исключением музейной собственности) дает возможность затем приобрести ее или выкупить. В Америке достаточно распространена аренда работы с возможностью покупки, где ежемесячная плата рассчитывается от 2,5 и выше процентов от стоимости работы, и обычно работы должны быть арендованы не менее чем на 6 месяцев. Также галеристы или дилеры экспонируют работы в офисах различных корпораций, чтобы привлечь потенциальных коллекционеров. Многие галереи в Америке, в Нью-Йорке, особенно начинающие, у которых пока мало своих клиентов, устраивают выставки в офисах известных фирм.

 — Какова в США роль критика в формировании рынка?

 — Успех любой музейной выставки, где бы она ни проходила, во многом зависит от прессы. Если публикаций нет... неизвестно, придет публика или нет. В «Нью-Йорк Таймс» попадают большие музеи, крупные музейные выставки, и критики там неподкупны. Существует также целый ряд журналов и газет, которые освещают художественные события, и у каждого галериста есть свои издания, с которыми он работает. Это обязательное условие. В некоторые издания можно попасть за деньги, то есть изначально известно, что, скажем, за две-три тысячи долларов в этом журнале для вас будет страничка. У них довольно большой тираж, который распространяется среди коллекционеров, и это часто практикуется. Почему? Не на все мероприятия критики приходят. Однако галеристам нужна уверенность, что их художники «пройдут» по такой-то прессе. Если галерея, которая занимается актуальным искусством, получила два-три негативных отзыва известных критиков, то художник обречен. Если же это мнение высказал только один, то, возможно, это даже хорошо. Любое упоминание в прессе, позитивное или негативное, это хорошо.

 — Одна из проблем на рынке изобразительных искусств — это проблема с экспертами. Страхование искусства в России не развивается, огромные коллекции лежат, так как их просто некому оценить. А как строится американская система оценки?

 — Объяснить, почему русский художник стоит 10 тысяч, а не 100 долларов, без пояснения системы оценки довольно сложно. Когда галерист продает что-либо, то существует система продаж: есть установленная цена, и за эту цену на протяжении 2-3 лет коллекционеры покупают. Одна или две работы обязательно должны пройти через аукционные дома. В США существует много национальных аукционов современного американского искусства по всей стране, в каждом штате они свои. Крупнейшие международные аукционные дома — Сотбис и Кристи — проводят два русских аукциона в год, и здесь очень важна поддержка русских коллекционеров, потому что они должны быть уверены, что это рентабельно.

В России система оценки развита плохо, и это действительно большая проблема. В США существует структура, где работают независимые эксперты. Например, нашему фонду дарят работы, и чтобы стоимость работы «списать» с налога, дарителю нужно заключение независимого эксперта. Причем такого эксперта, у которого есть сертификат для налоговой инспекции. Обычно его получают через 5-7 лет, то есть проходишь специальный курс, сдаешь экзамены и получаешь сертификат. На чем обычно основывается независимая экспертиза в ценообразовании? Эксперты просматривают все аукционные сводки художника за последние 10 лет, связываются с галереями и дилерами, которые представляют работы художников, и просят предъявить квитанции реальных продажных цен, и только затем выставляют цену, немного ниже рыночной. Существует несколько позиций: первая — это стоимость для налоговой инспекции, вторая — стоимость для страхования работы, третья — для залога картины, четвертая для потенциальной продажи или покупки. Вообще, обращение к эксперту в США стоит довольно дорого. Эксперт должен иметь высшую квалификацию.

 — Участвуют ли российкие галереи в американских ярмарках?

 — Думаю, чем больше Россия будет в них участвовать, тем больше будет доверия к ее арт-рынку. В целом участие обходится в 10-12 тысяч долларов: три-шесть тысяч за бокс плюс прилет-отлет, транспортировка работ, размещение представителя галереи... никаких гарантий продажи нет, но все равно участие очень важно.

 — В предыдущем номере нашего журнала, скорее ради эксперимента, мы опубликовали немецкий рейтинг художников. Какие издания в Америке это делают и насколько это важно?

 — Рейтинги на западе очень популярны: художников, коллекционеров, ведущих людей в арт-бизнесе и т.д. Почти в каждом журнале есть рейтинг по ведущим коллекционерам мира, Америки и т.д., где главным критерием является хорошая коллекция. Кроме того, должны быть подтверждения «чистоты» доходов, то есть — на какие деньги работы покупаются. Есть еще критерий общественной значимости этих коллекций. Обычно все коллекционеры ведут общественную работу — поддерживают музеи, и т.д. Илья Кабаков — первый художник из России, попавший в десятку ведущих художников мира. Это очень важное событие для российской культуры. Его творчество можно любить или не любить, но его признали, и публикация рейтинга это подтверждает. Причем я думаю, что для публикации профессиональных рейтингов больше подходят специализированные, а не общественные издания.

Журнал «Арт-менеджер» № 2(5) 2003